Это стихотворение, написанное в 1826 году, соединяет в себе два мира Пушкина — мир живой природы и мир тайного воображения, где рождается поэзия. Начинается оно как лирическое признание человека, уставшего от суетного блеска столицы и ищущего покоя среди «пустынных дубров» и «молчаливых вод». Но уже через несколько строк природа превращается в пространство чуда — в поэтический миф о встрече с русалкой. Первая строфа — это дыхание свободы. Поэт обретает счастье не в почестях и не в свете, а в одиночестве и созерцании, где шум жизни утихает, и душа вновь слышит себя. Но тишина речных берегов рождает не покой, а видение — женственный образ, выросший из воды, как воплощение тайной красоты. Образ русалки здесь не страшен, не демоничен — это существо поэтического сна, дитя воды и ночи. Её появление — миг вдохновения, момент, когда мир природы становится живым. Она — не просто видение, а дыхание самой поэзии: холодное, чарующее, таинственное. Контраст холода и жара — один из ключей стихотворения: ледяное прикосновение русалки «томительно и сладко», как вдохновение, которое и мучит, и одаривает. Пушкин создаёт редкое по гармонии сочетание нежности, эротической силы и мистической красоты. Его «русалка» — символ поэтической страсти, того, что делает жизнь мучительно прекрасной. В финале звучит восторг перед её речью — сравнение с детским лепетом, журчаньем воды, небесным ветром и гуслями Бояна превращает её голос в музыку мира. Это стихотворение — словно сон на грани вдохновения и забвения, где жизнь и смерть, любовь и страх, природа и миф становятся единым дыханием поэзии.